Рассказывает Михаил Черенков, украинский богослов-протестант, религиозный и общественный деятель, служитель ЕХБ, профессор Украинского католического университета, доктор философских наук
Какие результаты общественной и социальной деятельности украинских протестантов в 2020-21 годах?Украинские протестанты делали то, что умеют и привыкли делать. Немного научились и новому, несмотря на вызовы пандемии. В целом, мы не видели заметной активности протестантских церквей во многих общественных вопросах или измерениях. Ведь в условиях неуверенности они ограничиваются привычными делами, работают в традиционной для себя нише. Активно пропагандируют Библию и библейские ценности, а также выступают за семью и здоровый образ жизни. Все чаще выходят в публичное пространство, защищая так называемые «традиционные ценности». Правда, не всегда понятно, где библейские ценности являются традиционными, а где конфликтуют с ними. Но для протестантов все это складывается в одну общественно-религиозную программу. Эта тема сейчас является основной во взаимодействии с обществом. Здесь мы видим демонстративную активность, что частично является политизированной, потому непонятно, где это инициатива церкви, а где – определенных политиков, которые хотят использовать церковный общественный потенциал, голос, статус властной институции. Для меня это отдельный вопрос: насколько церковь, втягивается в подобные акции, говорит от себя, и насколько работает на тех, кто представляет определенные общественно-политические позиции. Все видели активность, связанную с межцерковным взаимодействием. В этом году Всеукраинский совет церквей и религиозных организаций праздновал юбилей – 25 лет активной деятельности. Следует признать, что протестанты разных деноминаций и направлений были активными членами ВСЦиРО самого начала. И во многом формировали повестку дня для этой консультативной межцерковного группы и соответствующего круга лидеров основных конфессий. Поэтому это можно считать успехом. Но у меня возникает вопрос: здесь результаты, которые работают на Церковь, или это больше касается общественного имиджа Церкви, или, как мы иногда говорим, государственно-конфессиональных отношений. Последнее нужно делать однозначно. Но насколько то, что происходит в формате Всеукраинского совета церквей, отражает реальное положение вещей внутри самих церквей? Насколько церковное «тело» разделяет те заявления, документы, что формируются в формате ВСЦ, насколько это работает на саму Церковь, более широкую «политику» в отношениях Церкви, государства и общества? «Картинку» тоже нужно делать, церковь в определенном смысле от этого выиграет, представляя себя в имидже проактивной институции, которая делает заявления о злободневных вопросах. Но остается вопрос: насколько это отражает и влияет на реальный уровень развития общецерковного внутреннего сознания.По моему мнению, протестанты достигли наиболее заметных результатов в неполитической сфере (и это на самом деле скромная, но перспективная работа) – образовательные проекты, институты, лидеры-педагоги, которые олицетворяют эти процессы. Протестанты, вопреки общецерковным трендам, хорошо поработали на образование и самообразование. Сегодня мы имеем гораздо больше образованных людей, которых признают не только в пределах своей религиозной общины, но и в общественном и образовательном пространстве. Они защищают диссертации, издают книги, исследуют и влияют на то, что происходит внутри их конфессий. Образование движется не за счет Церкви, а сама она выступает двигателем. Это очень интересный процесс, потому что живет самостоятельной жизнью за счет отдельных частных инициатив, отдельных людей, которые просто посвятили свою жизнь этому служению, понимают это как свою миссию. Роль протестантов в образовании, на мой взгляд, достигает значительных показателей именно сейчас, на рубеже поколений. Поэтому культурно-образовательная сфера является наиболее успешной. Хотя, возможно, выглядит не так привлекательно для лидеров, которые привыкли пить кофе в компании с другими иерархами, играть в «политику», кулуарно договариваться и строить из себя очень уважаемых людей, или представлять конфессии и защищать общественную мораль на уровне лозунгов. Без образования все это повисает в воздухе.Образование обязывает иерархов, активистов всех уровней к более сознательной, системной и последовательной позиции. Развитие образования ставит вопрос к иерархам: чем они занимаются, насколько это согласуется с социальной теологией, развитием непосредственно церковной общины, реальным уровнем межцерковного взаимодействия. Как согласуются наши программы в защиту традиционных ценностей с другими теологическими тезисами, которые говорят о миссии Церкви в мире, что проявляется через любовь, принятие, смирение, понимание, что мы не контролируем этот мир, и мы не можем навязывать свой сценарий развития. Мир такой, какой он есть. Даже с позиции меньшинства нам есть что сказать и что делать. Скромная церковь, хоть и выглядит более пассивной в этих общественно-политических вопросах, становится более влиятельной, потому что понимает, что она не имеет силовых, экономических, политических рычагов влияния. И вот такая бедная церковь, Церковь, которая полагается на Бога, которая живет Словом и передает это слово миру, становится на самом деле прогрессивнее, чем те инициативы, которые занимаются общим имиджем церквей и их доступом к власти. Это об образовании.Хочу еще сказать о благотворительности. Церкви не оставили благотворительность, но им сложно это делать. Сейчас церкви и религиозные организации, различные благотворительные организации, связанные с церквами, сталкиваются со многими препятствиями со стороны государственных органов. Это касается и оформления гуманитарных грузов на таможне, это касается различных отношений с местными и центральными органами власти. Выглядит так, что государство не очень заинтересовано, чтобы церковь была активной в благотворительности. Церковь продолжает это делать, но процесс усложняется. И поэтому многие церкви и религиозные организации начинают отказываться. Не потому что они перестали любить людей и заботиться о них, а потому, что из-за бюрократии расходы возрастают до уровня абсурда, отчетность постоянно усложняется. Чтобы заниматься этим, надо содержать большой штат, не все это могут себе позволить. Поэтому, хвастаясь достижениями в государственно-конфессиональных отношениях, церкви не могут это перевести на язык практических вопросов. Им это не удается. Это очень серьезный звоночек. Если фотографии уважительных церковных лиц, которые наслаждаются близостью к власти, не открывают двери к решению вопросов и остаются просто для социальных медиа – это тревожный сигнал. Как перевести все эти высокие разговоры на более практический уровень актуальных задач, конкретных шагов, как облегчить благотворительную работу церкви, ее общественную миссию, не просто встречаясь за круглым столом, но помогая церквям реализовать свой общественный потенциал во всей полноте, как этого достичь? Ответа пока нет.Какова конфессиональная динамика украинских протестантов за это время (прирост-потеря членства, активность в служении, развитие церковной инфраструктуры)?Большого роста нет, остаемся в том же социологическом коридоре. Протестантизм не выходит за пределы своей общественной ниши, хотя пытается. Он является миссионерским, поэтому не останавливается в попытках, не то чтобы захватить, но поработать на более широкой области миссионерского поля. Ведь миссионерским полем протестанты считают все украинское общество. Социологически протестантизм остается в тех же пределах, он не может выйти за свои социологические ограничения. На это есть причины. Есть более строгое понимание членства. А это противоречит тенденциям современного общества, где гибкость, мобильность, переходы стали новой нормой. Протестанты, особенно более традиционные, держатся за стабильное, фиксированное членство. И здесь есть противоречие. Мы видим, что этот год был годом пандемии, карантина, глобальных эпидемий. Не только пандемия COVID-19, а пандемия страха, неопределенности, других угроз. В таком состоянии люди потеряли возможность общаться лицом к лицу, проводить крупные мероприятия. И протестанты как миссионерское сообщество тоже несколько потеряли. Они продолжают искать новые форматы, но возможности достичь новых людей через миссионерскую деятельность были ограниченными. Люди просто закрылись в своих домах и квартирах или в малых кругах общения.Развитие церковной инфраструктуры продолжается. Вспоминали об образовательных, но это также и медиа, общественные проекты, благотворительность. Фактически, протестанты превращаются в полноценные миры, где есть больше чем церкви, где есть смежные институты, которые работают на церкви, но ими не являются. Протестантизм за этот год больше вошел в медийное пространство. Мы видим как много церквей, которые могли себе это позволить и даже бедные и маленькие общины, приобрели камеры, наладили онлайн трансляции. Это огромный прорыв. Это обязывает церкви придерживаться стандартов. Они знают, что люди их видят, что кто угодно может посмотреть – церкви привыкают быть прозрачными и открытыми. Онлайн modus vivend (образ жизни) очень помогает церквям пройти критическую черту и войти в медийное пространство, чтобы стать его частью. Потому шага назад уже не будет.Но здесь есть ограничения. Поставить камеру и транслировать свои служения на весь мир неплохо, но не у всех церквей есть контент, который интересно смотреть. Увидели, что традиции фиксированного членства действительно противоречат новым трендам общества и религиозных общин. Люди, не меняя своего членства, приобщаются к онлайн служениям других сообществ, где контент лучше, где происходит что-то интереснее. То есть не ногами голосуют, как раньше, заходя или переходя к другим церквям. Они выбирают через экран: заходят на другие сайты, смотрят видео, проповеди, музыкальные служения других церквей. И это перераспределение продолжается. И далеко не все церкви способны удовлетворить растущий спрос на качественный контент. Не все способны удержать этот уровень, этот стандарт. Кто-то способен на 2-3 качественных служения, а дальше? Не так просто каждую неделю подтверждать этот стандарт качества. Реструктуризация продолжается. Люди мигрируют. Эта межцерковная миграция, появление новых проповедников, лидеров, новых идеологов новых центров влияния будет продолжаться. Поэтому традиционные вертикальные структуры, централизованные структуры управления церковной жизнью, оказываются менее эффективными, чем какие-то онлайн звезды или влиятельные персоны. Это новая реальность. Это возможности для тех, кто имеет что сказать, имеет определенный уровень, потенциал. И это очень сильно ограничивает того, кто не достиг на этого уровня, и не может себе этого позволить.Церкви остаются в зоне неуверенности и по-разному ее понимают. Некоторые волнуются и молятся, чтобы все эти заговоры либералов, мировых масонских темных кругов скорее закончились, и люди вернулись к привычному образу жизни, а церкви - к привычным форматам в тематике проповедей, моделей лидерства, способах понимания мира.Есть и другие церкви, которые понимают, что это их шанс обновиться, выйти за рамки и расширить сферу влияния, найти новую территорию. Этот конфликт старого и нового, конфликт тех, которые испуганны и держатся привычного и тех, которые видят в этом больше возможностей, будет продолжаться. Это и проблема, всплеск определенных конспирологических теорий, это пандемия страха, а с другой – возможность для нового творчества. И те церкви, которые пойдут по этому второму пути, будут определять мейнстрим для всей протестантской общины.Какие вызовы деятельности украинских протестантов создала пандемия коронавируса и другие факторы?Это был вызов, чтобы пересмотреть свою миссию, стратегии в работе с людьми. Как мы можем быть полезными для людей, когда личные встречи невозможны. Каким образом мы можем о них заботиться, знаем ли мы вообще своих людей. Есть такие церкви, что потеряли от четверти до половины своих членов. Они даже не могут сейчас найти своих людей. Люди просто разошлись. Кто-то заболел и умер, кто-то перешел в другую церковь. Но эти люди не понимали необходимость сообщить о своем решении, о своей проблеме. Поэтому видим, что церкви потеряли много людей. Вместе с тем они имели возможность достичь новых. Но возникает вопрос: как это сделать? Этот вопрос коммуникации с окружающим миром: насколько хорошо мы знаем членов своего сообщества, насколько знаем соседей, которым является уровень доверия? Например, сможем ли мы открыть, если кто-то постучит. Многие люди, которые просто закрылись. С другой стороны мы видели тех, которые игнорировали вообще все опасности и этим испортили свою репутацию. Потому что Церковь, которая не заботится о людях и считает, что надо игнорировать все, которая делает упор на своей уверенности, вере и доверии Богу, а сама пренебрегает заботой о других, возможно, более маловерных людях, также теряет в областях своей миссии, численности, влияния.И еще один вопрос, связанный с этим, финансовый. Если люди не встречались, или встречались онлайн, они почти перестали поддерживать свою церковь финансово. Я имею в виду обычные пожертвования, благодаря которым церковь могла совершать свое служение. И церкви встретились с этим огромным вызовом. Насколько сильна мотивация людей присутствовать, любить, помогать своей общине, ценить эту возможность быть вместе. И если нет этой возможности быть вместе физически, то какие другие возможности проявить свою любовь и свою принадлежность, в том числе через свои пожертвования, финансовые взносы, для того чтобы церковь продолжила свое служение даже в этих непривычных условиях. Только один вопрос о финансах показал, что большинство церквей оказались не готовы к подобному развитию событий.Последнее, но по значимости первоочередное, что хотелось бы отметить – это вызов духовный. В первые дни пандемии люди стали обращаться к Богу, молиться. И евангельские церкви активизировались в этом направлении служения. Но высокий уровень активности трудно поддерживать в течение многих месяцев. Это большой вызов – как объединить людей молитвой, как стать и быть церковью, которая молится за мир, за людей, которая учится и учит молиться. К сожалению, многие церковные лидеры вернулись к обычной жизни, это можно увидеть по социальным медиа. Но зря – изменения продолжаются, и привычный порядок вещей разрушается на глазах. Поэтому больше духовного влияния имеет не та церковь, которая правильно верит, правильно учит, а та, что молится. Мне очень радостно, что в этом году протестанты собрали Национальный молитвенный завтрак в Украинском доме – центральном и символическом месте. Пусть это напомнит всем о важности молитвы, и пусть это позволит протестантам осознать свою ответственность за молитвенное заступничество перед Богом не только за свои церковные общины, но за всю Украину и весь мир.Вопросы – Максим Балаклицкий#тижденьподяки2021