С Тобой я смогу всё!

«Лучше бы ты родилась в какой-то европейской стране», – сказал мне врач, когда я попала в больницу. Причиной моей срочной госпитализации стали синяки по всему телу, тяжелое дыхание, частые кровотечения, из-за чего упал гемоглобин, и резкая потеря веса. Я поняла, что больна.

Сильное кровотечение, что открылась уже в больнице, ничем не могли остановить. Моё состояние не то что с каждым днем, а с каждым часом ухудшалось. Сначала поставили диагноз апластическая анемия. Но после дополнительного обследования предварительный диагноз изменился острым лейкозом.

В тяжелом состоянии меня из Харькова перевезли в столицу. В Киеве диагноз подтвердился. Препарата, который мог бы помочь при моей форме лейкоза, в Украине не было. И стоил он тогда (в 2003 году) 500 долларов – безумные деньги! Его привозили из Москвы: чужие люди покупали его за свой счет и передавали через проводников. Но я была уверена, что у меня не рак (результатов второго обследования мне не сообщили). Поэтому я думала, что у меня апластическая анемия. Но именно в день моего рождения (а я уже месяц в то время лежала в больнице) врач сказала что нужно делать химиотерапию. Я поняла, что дела – плохи. Мне тогда исполнилось 23 года.

Началось лечение. Химиотерапия одна, вторая ... Было много слез, переживаний, болей. Врачи ночью дежурили возле меня. А спустя полтора месяца выписали на двадцать дней домой. И только там я уж точно узнала о своем диагнозе: нашла аннотацию к препарату, которую, как правило, вынимали из упаковки лекарств, чтобы больные меньше знали и лишний раз не переживали, не впадали в отчаяние. Человека, который не знает серьезности своей проблемы и надеется на выздоровление, легче лечить. Тогда это практиковалось и лично мне это помогало.

Между курсами интенсивной терапии я вошла в стабильную ремиссию. Это произошло после елеопомазания. Была усиленная молитва, раскаяние, переосмысления своей жизни. А впереди меня ждали еще три с половиной года терпеливого и настойчивого лечения. Это меня совсем не привлекало. И я сказала тете: «Я хочу знать правду: что меня ждет? Каков приговор врачей? Это – моя жизнь и я вправе знать все». На что она мне ответила: «Прежде всего, ты должен понимать одну вещь: есть заключения врачей, а есть Божий вердикт. И главное, что скажет именно Он – Господь. Запомнила?» Услышав моё не совсем уверенное: «Да», она продолжила: «Дают год-два. Если будешь в ремиссии, то максимум – пять лет. Они тебя не лечат, просто продлевают жизнь». Я поблагодарила за ее открытость, зашла в свою комнату и, представляя свои похороны, расплакалась... А потом сказала Богу: «Очень легко верить Тебе, когда не знаешь правды. Помоги мне поверить теперь, когда я знаю... Несмотря ни на что».

... Я снова – в больнице. А рядом – смерть. Я почувствовала это, когда при мне умирала подруга по палате. Меня выпроводили в коридор, чтобы я этого не видел. Но это был большой стресс. Смерть рядом не тогда, когда тебе говорят, что в тебя рак или, даже если ты это осознаешь... А тогда, когда ты всем своим существом ощущаешь ее дыхание. Когда ты не можешь ни лежать, ни встать, ни есть... когда твоя нервная система настолько напряженная, что кажется вот-вот сойдешь с ума. Когда ты совсем бессилен, беззащитен и беспомощен. Это – ужасное состояние.

Когда мне делали химиотерапию, я думала и говорила, что моё сердце ее не выдержит. Но после кардиограммы врачи уверяли, что с сердцем все в порядке. А я не могла объяснить им свое состояние: трудно было принимать эти убивающие капельницы, хотелось их разбить. Я лежала сорок минут, стиснув зубы, держалась руками за кровать, чтобы не перевернуть стойку с раствором. Не могла владеть собой.

В такой момент казалось, что жизнь совсем не имеет смысла. И я начинала молиться: «Господи Боже! Если ты ничего не сделаешь, я умру не от лейкоза, а от этого ужасного состояния ... Я больше так не могу!» Так продолжалось три дня. А потом я сказала: «Больше у меня нет сил» и вышла из палаты... И вдруг увидела девушку, которая в таком режиме находилась уже почти месяц. В этот момент я поняла: жизнь не имеет смысла, если ты не счастлив, когда ты, как простыней, окутанный страхом, когда тебя не покидает мысль покончить с этим раз и навсегда, выпрыгнув из окна! Я вернулась в палату и начала молиться: «Боже правый! Я все поняла! Я готова смириться с тем, что Ты мне приготовил. Чтобы остановить этот ужас, я готова умереть. Но я готова и жить: столько, сколько ты хочешь. Но сколько бы я не прожила, я буду благодарна тебе ... Единственное, о чем прошу Тебя: сделай меня счастливой».

Мой нервное состояние в течение недели кардинально изменился. Основой моего обновленного поведения было убеждение в том, что стоит жить только счастливой. Я начала по-другому смотреть на жизнь. Прежде всего, благодарила Бога за то, что вообще живу. Что Он подарил мне настоящее. Тошнит? Не важно, главное, что проснулась. Я помогала другим больным. Кому читала Библию, для кого-то ходила в аптеку. Когда мне было плохо, я понимала, что это – повод идти кому-то помогать. Потому убедилась: когда себя жалеешь, – это ни к чему хорошему не приводит! Я научилась жить, не думая о себе, не сосредотачиваясь на своих переживаниях. Больница на некоторый период жизни стала моим домом.

Курс химиотерапии, как правило, длился неделю. Затем – месяц отдыха и восстановления. Химиотерапия убивает иммунную систему. Каждый раз, когда приходится трудно «выходить по химии», можно умереть не от лейкоза, а от гриппа или пневмонии, просто органы могут не выдержать. И чем сильнее химия, тем тяжелее опасность. Через месяц – выписка. Где-то два с половиной месяца я – дома, но при этом еще неделю лечение другими препаратами, которые имеют свои побочные действия. Фактически получалось так, что я почти постоянно лечилась. После этого препарата – снова больница, и опять – химиотерапия.

Я была привязанной к больнице. Могла ездить к родственникам, путешествовать, но при этом держала, так сказать, руку на пульсе. Понимала, что через несколько недель должна вернуться. Ложилась в больницу четко по графику. И я не могла передумать или опоздать. Если я узнавала, что там – очередь, я должна за неделю ее занять, чтобы позаботиться о своем койко-место.

В течение этого времени умерло много моих друзей. В первую неделю, когда я только попала в больницу, я нашла таких же молодых друзей по несчастью. Сначала нас было шестеро. Из шести выжили только двое. Затем, в течение трех лет, были другие больные. Мы дружили, многие из них также умерли, ушли от нас. Трудно было терять людей, видеть смерть и отчаяние. Поэтому у нас существовал договор по умолчанию. Например, умерла Таня. В следующий раз, когда мы встречались и нас было уже пятеро, никто никого не спрашивал: «А где Таня?» Мы делали вид, что ее просто никогда не было. Каждый боялся услышать плохую правду. Только если кто-то точно знал, что девушка жива, просто на данный момент находится дома, он мог сказать: «Таня передает привет». Если никто ничего о Тане не знал, то никто ничего не спрашивал. Затем «ушел» Женя. И о нем все мы молчали. У каждого – свои предположения, хотя и небольшая, но надежда на то, что он, возможно, лечится. Потому что каждая потеря – это огромный стресс и страх, которые пережить было очень трудно.

Объединены смертельной болезнью, мы постоянно помогали друг другу. Например, если сегодня у меня температура под сорок, ко мне в палату обязательно придет Миша или Света, позовет медсестру, сделает чай. Если завтра мне немного легче, а у него или у нее температура, то уже я забочусь о тех, кому плохо. Если кому-то сейчас не хорошо, его друг ходить по отделению и ищет лимон, чтобы дать тому, кому плохо, чтобы облегчить его состояние. А завтра уже тот, кому было уделено внимание сегодня, будет стараться помочь тому, кто днем ​​ранее искал для него лимон...

Я всегда боялась делать позвоночные пункции. Это было очень неприятно, могли быть серьезные последствия. Каждый раз мы молились и переживали друг за друга, чтобы все было хорошо. Если однажды должны были сделать эту процедуру трем, то меня, как девушку, ребята всегда пропускали первой. Такое проявление уважения к женщине со стороны мужчин здесь, в больнице, воспринимался с особой благодарностью.

Когда я впервые попала в больницу, я не была на самом деле верующим человеком. Знала о Боге, но жила до этого так, как нравилось. С двенадцати лет время от времени я ездила в гости к тете, которая ходила в церковь адвентистов седьмого дня. Именно у неё я прочитала детскую Библию и поверила, что Бог есть. Подрастая и находясь в гостях то в одной верующей тети, то в другой, я ходила в церковь и понимала, что это – правильно. Иногда даже думала, что когда-то также стану адвентисткой... Когда-то, только не сейчас. Сейчас еще рано, я молодая, хочу ходить на дискотеки, хочу быть в молодежных компаниях, пить, курить...

Но когда попала в больницу и не могла подниматься, сказала Богу: «Я давно убегала от тебя, а теперь я – Твоя. Если Ты меня выведешь из этого состояния, я всю свою жизнь буду служить Тебе». Когда мне стало немного легче, я приняла крещение. А при прохождении последних курсов химиотерапии, меня избрали молодежным руководителем церкви Левобережного духовного центра Киева. У нас сложилась хорошая дружная команда молодежи. Мы вместе проводили молодежные встречи, ездили в интернаты, проводили социальные программы. Было очень интересно.

Сегодня я считаю, что по-другому не могло и произойти. Перед тем, как я заболела, у меня умерли мама, а вскоре, через полтора года, и папа. Я очень тяжело пережила эти смерти и каждый раз просила у Бога сил это пережить.

Наверное, я бы пропала в этом мире, если бы меня не остановила болезнь. Думаю, что Господь удачно использовал нелегкий, но верю, единственно правильный путь полностью изменить мою жизнь и сделать счастливой. Потому что, то как я жила до болезни, и после нее, это как небо и земля. Я не была человеком, который прислушивается. Меня нужно было хорошо «ударить», чтобы я что-то поняла. А потом еще долго воспитывать и убеждать... Если бы Бог исцелил меня сразу после молитвы и елеопомазания, я, скорее всего, не была бы тем человеком, которым являюсь сейчас.

Три с половиной года стали огромной школой, которую я ни на что не променяю. Никогда и ни на что! Я благодарна Ему за те годы. Мне трудно это объяснить, но, видимо, это – лучшее, что произошло в моей жизни для того, чтобы я сегодня была счастлива. Да, я тогда плакала, мне было больно лечиться и терять, но я получила огромную базу доверия к Богу. Когда сейчас со мной что-то случается, мне достаточно вернуться и вспомнить. Я не уверена, что мои отношения с Богом были бы такими, если бы я не прошла эту школу.

У меня – сильный характер. Я так говорю, потому что когда родители умерли, я сама осталась в большом городе, бросила университет, сама добывала себе хлеб. Я считала себя сильным человеком. Проблемы других для меня не были проблемами. А когда я лежала на кровати и не могла подняться, я поняла, что не сильная, даже чашку чая я не могла тогда держать. Где была моя сила, когда, рыдая, я то и дело повторяла: «Я больше не могу»?

И я нашла ее, свою силу.

Я повторяла это постоянно. И это было правдой, которая стала реальностью. Теперь, когда мне сложно, я говорю своему Спасителю: «С тобой я смогу все».

Восемь лет я была на инвалидности: первая, вторая, а затем – третья группы... Уже пять лет я считаюсь здоровым человеком. Снята с учета. Правда, ограничения из меня не сняли. То есть, мне, как и каждому человеку, надо следить за своим здоровьем. К сожалению, я быстро переутомляюсь. Но я прошла более двадцати курсов химиотерапии. И когда я говорю врачам, что у меня что-то там не так, они, зная мою историю, удивляются моим требованиям к своему здоровью. А я хочу и буду здоровой. Потому надеюсь на Господа.

Именно благодаря небесному Отцу, который постоянно беспокоится обо мне, как и о каждом на этой земле, я нашла дело, которым занимаюсь, и свою вторую половинку.

Общаясь с молодежью, организуя различные программы и принимая в них участие, поняла, что мне нравится писать сценарии. А еще – снимать тематические видеоролики для проведения викторин и молодежных программ. Это я хорошо делала вместе со своим другом Олегом Пархомчуком. Со временем ему предложили делать видеоролики уже на телеканале «Надежда» для программы «Поспілкуймося!». А потом и меня туда позвали. Правда, сначала я отказалась, ведь не имею специального образования. Но знаю, что, поручая какое-то дело человеку Бог дает ему и соответствующие способности. Поэтому позвонила в редакцию и сказала, что хочу попробовать. В сентябре 2011 года я начала работать на телеканале «Надежда» клипмейкером. Заниматься тем, что любишь, с лучшей командой единомышленников и единоверцев – одно удовольствие. Это даже нельзя назвать работой.

А годом позже, в сентябре 2012-го, я вышла замуж. Бог дал мне прекрасного мужа, который понимает, хранит и любит меня, и которого люблю я.

Сегодня я имею то, о чем мечтала и чего просила у Бога много лет назад: я - счастлива!